Если этот путь занят гоблинами, значит, надо искать другой. Может быть, по другую сторону пропасти. И мы бросим всех остальных на растерзание гоблинам! У меня тоже друзья наверху, и они тоже в опасности. Я за них отвечаю. Они вашей расы, и охраняет их лишь мужчина с одной рукой.
И мы оставим их с такой жалкой защитой! Однорукий охраняет человеческую девочку и старика с усами. Сладчайшая матерь, это они! И это единственное, в чем я клялся, и теперь свободен от всяких обязательств. Я забираю свет и сам иду на поиски своего сокола. Вы слишком утомительные спутники. Я, так и быть, дам вам одну вещь, которая вам поможет. Крал ждал, насупив брови. Крал зарычал и в бешенстве бросился к эльфу. Крал вырывался, но из объятий огра вырваться трудно. Мерик свободное создание, не слуга и не раб. Но нам ничего не сделать без света! И ты, эльф, хочешь, чтобы они погибли! Но я прекрасно вижу в темноте, попробовал успокоить его огр.
Я отведу вас к вашим друзьям, и у них есть свет. И как только мы до них доберемся, свет эльфа все равно нам станет не нужен. Тебе я желаю успеха. Толчук кивнул, все еще продолжая удерживать горца, и тут же увидел короткий проблеск света в глубине туннеля. Все глаза устремились к туннелю, проблеск быстро становился сиянием, потом отчетливым светом, передвигающимся медленно, ровными взмахами вверх и вниз. Птица чуть свела крылья, грудь ее вздымалась, словно от изнеможения.
Через несколько секунд его яркий свет погас, оставив лишь слабое мерцание. Он же нашел свою птицу и может использовать ее свет, чтобы освещать свой трусливый путь отсюда! Крал опять рванулся из рук огра, который теперь удерживал его не совсем искренне, ибо в изменившейся ситуации сам полагал, что эльф ведет себя не оченьто достойно. А горец говорил правду, сейчас эльф может обойтись и без камня. Что это вдруг за странное милосердие? Зачем нам теперь твоя помощь? Я не предлагаю вам никакого милосердия. Когти птицы стали серебряными. Нилен встала, прислонясь спиной к стволу старой ели, и пальцы ее быстро побежали по твердой морщинистой коре.
Неподалеку всхрапывала от страха кобыла, зашедшая в лес настолько, насколько позволяла привязь. Нилен старалась не обращать внимания на нависшего над ней скалтума, который все время облизывал узкие губы длинным черным языком. Второй страж, свободный от обязанностей, пошел доедать остатки жеребца. Хруст костей и жадное чавканье заставили нюмфаю прикрыть хотя бы глаза. Она все продолжала расковыривать кору ногтями, почти специально причиняя себе боль, лишь бы отвлечься и не кричать от ужаса перед нависшим над ней чудовищем. Эти твари, уверенные в своей силе, даже не потрудились связать ее. Что ж, в этом они, пожалуй, правы, ибо быстры и проворны, как змеи, сильны, как львы, и глаза их остры даже в темноте.
Спасения для маленькой женщины не было. Нюмфая ждала, глядя на переплетенный корнями вход в пещеру.
